Павел: Во многих интервью вы подробно рассказываете о том, как пошли учиться на режиссёра, бросив рекламный бизнес. Насколько тяжело в условные 30 лет так сильно менять профессию и что было стимулом не бросать обучение?
Антон Дьяков: Обучение было как раз альтернативой этой рекламной жизни, в которую я был сильно погружён который год. И это был воздух, пространство, где я всё решаю, где я всё могу. Реклама — это вещь, зависимая от всего на свете: от денег, заказчика, поветрий, бог знает от чего. А здесь я сам: всё, что я решу, так оно и будет. А то, что уходить, — да, непросто. Мне кажется, и в 30, и в 40, и далее, и ранее. Менять вектор жизни — дело непростое. Помните фильм Антониони «Профессия: репортёр»?
Павел: Да.
Антон Дьяков: Когда Джек Николсон впрыгивает в шкуру другого человека, проживает другую жизнь. По-моему, это тайное желание любого человека в определённый период выпрыгнуть из своих штанов и прожить другую жизнь. Но я рискнул и считаю, что правильно было. По крайней мере встречаю я друзей своих из рекламы, кто там остался, — бывает, что грустное зрелище.
Павел: Вы сказали, что рекламный бизнес от многого зависим, а анимация разве не зависима от студии, продюсеров, сроков сдачи и сборов?
Антон Дьяков: Да, конечно, но я чаще всего работаю в пространстве анимации авторской, где максимум функций завязаны на одном человеке — авторе. Это моя любовь, это моя страсть, мне это нравится. Авторские фильмы — это странный формат короткого метра, который живёт только на фестивалях и у энтузиастов. Тем не менее для меня это радость, я действительно нахожусь внутри пространства этого фильма, я точно решаю всё. Это и риски, и азарт. Ведь я могу тоже всё что угодно, в том числе и напортачить. И никто тебя не остановит.
Есть амбиции иногда побыть в каком-то сериальном пространстве. Там очень много нужно делегировать, обсуждать, искать компромиссы. Но опять же надо взвешивать. Ты идёшь на эти вещи, но тебе нравится сам процесс. Где ты компенсируешь? Для меня в авторской анимации точно есть. Я готов многое стерпеть, на многие компромиссы пойти, но если главное, ради чего всё это задумывалось, остаётся, то для меня это компенсирует всё это.
Павел: Да, я как раз прочёл в Википедии, что у вас два фильма в производстве с «Мельницей» — это «Кот Савелий» и «Экспедитор». Так ли это?
Антон Дьяков: Я думаю, об этом говорить рано. Первый проект, судя по всему, скорее всего, не состоится. Там был сценарий, там была разработка, я туда сильно вложился. Я вообще, если заявляюсь где-то как автор сценария и всего прочего, всё, что сопутствует, то я вкладываюсь, для меня это важно. Для меня важно, под чем будет моя подпись в титрах. Поэтому тот проект наткнулся на очень сложные времена, какие-то обстоятельства ему не благоволили. А второй проект — я сам уже его долгое время доносил до нужных людей, верил и верю в него. И думаю, надеюсь... Да, с ним не получилось. На питчинге его прокатили как-то, но я как-то всё равно не то чтобы не расстраивался, я просто считаю, что, наверное, не время для этого проекта. И самое интересное, что с этим проектом получилось, я имею в виду «Кота Савелия»: сейчас время, контекст поменялся так, что контекст в данном случае не может не влиять на содержание.
Контекст поменялся в нашей жизни, и это изменение, вероятно, повлияло... в моём представлении точно повлияло и на суть этого сценария. И поэтому я думаю, что некоторым вещам нужно, наверное, отлежаться. Я хочу к этому относиться именно так. Но ничего, у меня ещё есть сценарии.
Павел: Как дебютанту со своим первым фильмом попасть
на фестиваль анимационного кино в Суздале?
Антон Дьяков: Одно из преимуществ того места, где я учился, студии «Шар», которая здравствует и поныне, — все фильмы, которые мы там делали, курсовые, и учебные, и всякие, студия отправляет на фестивали автоматически. Там есть специальные люди, которые этим занимаются изо дня в день и по миру, и по России — и везде. Это была опция для студента, которая шла бонусом. Но другое дело, что сделать фильм, особенно первый, второй, курсовой, — это тоже опыт, это большая работа. Не все перешагивают барьер первого фильма.
Как и на всяком фестивале, на этом есть комиссия отборочная, где смотрят тысячи, очень много фильмов. Если это национальный смотр, как в Суздали, то смотрят, что за год, за два было произведено на всей территории России. Это много. Фильмы проходят отбор — и всё, ты попадаешь в программу студенческую, дебютную или даже во вне конкурса. Бывает, зачастую, что не конкурсный фильм просто оказывается бомбой. Все о нём помнят многие-многие годы, а то, что побеждает, через неделю после фестиваля забывают.
Я до сих пор помню первый свой Суздаль. Совершенно не знал, как тут всё устроено. Было ощущение, что ты попал на чужую свадьбу. Все друг друга знают, у всех повод веселиться, а ты тот гость, которого никто не знает. Хотя я сразу был с фильмом. Тогда сразу у меня возникли всяческие радости, иллюзия отчасти, что это пространство единомышленников, пространство, где всегда тебя поймут.
Павел: Хочу спросить о «БоксБалете», о котором тоже уже немало сказано. И всё же: какая дальнейшая судьба у его героев?
Антон Дьяков: Я знал, кем они будут — И я могу сказать, это не секрет. Действие фильма происходит в 90-е. Мне кажется, это было тяжёлое, неоднозначное, во многом прекрасное, во многом ужасное время. Но для этих героев, которые сделали тот моральный выбор, тот, что мы в фильме видим, дальше будет новое время.
Мне кажется, этот боксёр попадёт в 1990-х в ОПГ. А куда ещё брали спортсменов в то мутное время? Да, это был заработок. А балерина, которую вышибли из театра, вероятнее всего, поставила крест на дальнейшей карьере именно в балете. Может быть, в стриптиз она могла пойти.
Предполагая эту их судьбу, я совершенно не говорю о том, что они стали плохими. Если девчонка пошла в стриптиз и просто не нашла ничего лучше, это не значит, что она плохая. Просто это было вынуждено, жизнь подкатила такая. Так получилось.
Павел: А если думать, что это в первую очередь история
не о 1990-х, а об одиночестве и возможности любви, кем
были бы герои «БоксБалета» в современной Москве?
Антон Дьяков: Мы слышим периодически: кто герой нашего времени? Пойди найди, ещё откопай. Я на стороне русской традиции, как бы это высокопарно ни звучало, я на стороне русской традиции.
Традиция эта посвящена в большинстве случаев маленькому человеку. Всё, что мы можем пихнуть в это пространное понятие «маленький человек»: старушки, деды, инвалиды, спившиеся дворники, выживший из ума депутат. Публики-то очень много, зоопарк обширнейший.
У меня был сценарий о девушке-бариста в каком-то «кофе-хаусе». А сегодня ещё в наше сумасшедшее и неспокойное время как раз маргинализированные среды вылезают на свет божий во всей красе. И это ещё одно очень явное, очень очевидное явление в нашей жизни, которое тоже выявляет кучи персонажей каких-то.
Павел: От кого вы получили самый неожиданный отзыв на «БоксБалет»?
Антон Дьяков: Это был самый первый показ в Суздале на фестивале. Люди вышли из зала, и ко мне подошла одна женщина. Она явно была не из профсреды, наверное, жительница Суздаля. Она одна подошла и говорит: «Муж попросил ещё вам передать, что ему очень понравился фильм. Спасибо большое. Он автомеханик. И он заметил, там у вас есть одна сцена с мотором автомобиля. Он знает, что это честный мотор. Это правильно нарисованный мотор девятки».
Это было неожиданно, потому что я просто помню, что рисовал этот мотор несчастный. И думал: «А, там же полсекунды, нарисую мешанину, что-то похоже на двигатель». Но нет, я поднял фотографии, начал смотреть эти патрубки. Надо же, на первом же показе нашёлся тот, кто внимательно на это смотрел. Это было смешно.
А так, для меня самое удивительное было, что после первых
показов ко мне подошло несколько девушек, женщин и у них
слёзы стояли в глазах. Я не скажу, что они рыдали, но слёзы
по поводу фильма — какое-то переживание, какая-то эмоция
очень живая. Я был совершенно не готов к этому. Я больше
как хохму какую-то это всё снимал. В анимации вообще чаще
всего к этому апеллирует: к юмору, к какой-то геговости.
Здесь драматизм, конечно, тоже был заложен намеренно, но всегда ведь важно, с чем ты отпустишь зрителя. Он посмотрел с хорошим настроением, с тяжёлым, со сложным. При этом, когда шли первые показы, зал очень веселился, был грохот, смех. А потом в конце к тебе подходит девушка со слезами. Этот контраст меня немножко выбил, но я горжусь этим. Я это помню. Мне кажется, это ценная вещь для меня, она даёт силу. Для меня очень важно, чтобы была эмоция на финале. И вот мне это дали.
Павел: В одном из интервью вы рассказали, что самый ценный профессиональный совет вам дал режиссёр-мультипликатор Михаил Алдашин. Он заключался в том, то задача режиссёра — рассказать простую историю, а не как-то многозначительно размазывать мысль обо всём на свете по собственной картине. А вы какой могли бы дать совет начинающим аниматорам, режиссёрам-аниматорам и людям, которые только входят в профессию?
Антон Дьяков: Не знаю: когда всё по любви, тогда всё и катит. Когда ты работаешь без оглядки, на кураже, тогда всё получается. Когда ты в процессе получаешь какую-то радость, тогда вероятность того, что зритель получит от просмотра этой работы радость, повышается в разы. Поэтому в анимации совет один — просто слушать и слышать себя. Тебе самому интересно этим заниматься? Ты готов ради этого интереса мириться с рутиной, с больной спиной, с задницей? В этой профессии надо очень много высиживать, регулярный труд. Не все на это способны. Если это приносит только лишь страдания, только лишь отчаяние, то я бы посоветовал бежать из этой профессии скорее-скорее.
Не важны эти 12, 13, 18, сколько этих принципов анимации.
Я как-то пришёл в одну какую-то школу, там на доске у них
выбиты, как на скрижалях Моисея, эти заповеди. Я подумал:
«Чёрт, что это?» Я не знаю до сих пор эти заповеди и не
страдаю от этого. И вообще считаю: когда прикольно, когда
по фану, когда в радость, тогда даже плохо сделанная вещь,
даже это плохое может в плюс пойти. Так плохо, что даже
прекрасно бывает, потому что видно: люди, делая это,
радуются. Я за то, чтобы делать что-то и радоваться, а если
не радует, делай другое.
Я тоже вляпывался пару раз в какие-то проекты, в сериалы, где зачастую не моя была инициатива, но я почему-то себя уговаривал: «А давай попробуем, а давай попробуем протащить туда вещи, которые тебе были бы интересны». И эти попытки я делал и делаю периодически. Если в процессе работы вижу, что что-то важное для меня в какой-то момент не принимается кем бы то ни было в команде, потому что сериалы — это всегда командный спорт, или же оно не приживается, то понимаю, что всё инертно и бессмысленно, что бы я ни делал.
Поэтому это прислушивание к себе. Ты сейчас занят делом, которое тебя радует, ты готов с этим или не готов? Это, по-моему, вообще база.
Вопросы: Павел Вардишвили
